Два города Мифология современной Сибири резко отличается от мифологии остальных регионов России. Дело в том, что по большому счету древние, истинно мифологические моменты сибирской истории – размыты и почти что стерты из памяти. Конечно, ряду специалистов и интересующихся людей известны и путешествия древних арабов по Тюменской области, и – татарские междоусобицы и предания, и – богатая структура верований коренных сибирских народов, да и все прочее. Только вот на официальном уровне все это пусть и присутствует, но – не добирается до массы простого обывателя, путаясь в кустистой бороде Ермака Тимофеевича. Как представляет себе Сибирь средний житель данного региона? Были вот – татары и дикие люди, которые попеременно и с разным успехом охотились на соболя. Потом – пришли русские. Соболей отобрали, построили остроги и школы. Недовольных – перестреляли. В лучшем случае – кто-то что-то вспомнит про Колчака, Потанина, Унгерна, Гуркина и все прочее. В сознании обывателя Сибири до прихода в нее русских – нет. Несмотря на то, что она все-таки была, причем – гораздо раньше, чем «русские» сформировались как нация.
Однако, не будем сейчас об этом. Моменты самобытности и исторические параллели – это тема для отдельного разговора. «…История мира – стена из костей, затронешь ее – и случится обвал, вот так и погиб старина Одиссей…». Не станем уподобляться Улиссу. Пойдем своим путем для того, чтобы подойти – к тому же концу, что и древнегреческий мореплаватель. А именно – создадим (точнее – вспомним), свои новые мифы. Общество мифа – это общество современности. Идея, конечно, не нова, но все те события, что происходят сейчас – позволяют с уверенностью сказать: единый, глубокий «миф» как принцип заложен в самом существовании человека. Миф - это то, что управляет человеком, делает его, по сути, тем, кем он является. И сейчас я говорю не о стиральном порошке… Человек – это и есть миф. Тот миф, который он выстраивает у себя в сознании и распространяет на объективную, якобы, действительность.
Мифы же сибирских городов – это мифы страны, которая начала все с чистого листа. Посмотрим, что есть «мифологема города» на примере двух, скажем так, «сибирских мегаполисов»: Омска и Новосибирска. Эти два города были выбраны мной не случайно. В Новосибирске я – родился и прожил довольно долго. В Омске – мне посчастливилось работать, за несколько лет узнав город и привязавшись к нему. Сейчас я не могу называть себя – ни омичем, ни новосибирцем. И не только по причине того, что «великое – познается на расстоянии», и для того, чтобы понять эти города – мне нужно было, наверное, уехать от них за несколько тысяч километров. Это как со слоном – вблизи он то столб, то шланг, то просто – кусок серой шагреневой кожи, а вот как отойдешь в сторону – так видишь, что слон… Дело не в этом. Дело в том, что в итоге я стал неким гибридом, взявшим от каждого города что-то свое, что-то – отдавшим каждому городу, но в целом – именно Омск и Новосибирск сделали меня тем, чем я являюсь сейчас. Так что в награду за это – препарируем «душу» каждого из них, чтобы понять, существует ли у них некий «дух места», что он из себя представляет и вообще – есть ли подобное явление как «историческая память места» у двух выше обозначенных территорий. И для начала – приведем цитату из нашумевшего в свое время «Словаря мифологии Омска»:
«Миф о соперничестве Омска и Новосибирска имеет два этапа – тот, что касается возвышения молодого города и тот, что касается соперничества двух гигантов. Возвышение молодого города Новониколаевска в первые десятилетия Советской власти связывают с местью советского правительства городу Колчака. При этом реакцией на консервативный социально-политический климат в Омске в период революционных преобразований стала еще большая консервация. Уже в 1925 г. Новосибирск – окружной город Сибирского края, в 1930 – центр Западносибирского края, причем в отличие от Омска, в Новосибирске культивировался иной – революционный прогрессивный социально-политический климат. В период соревнования, когда оба города оказались в одной весовой категории, стали мегаполисами, Новосибирск смог перехватить у Омска несколько важнейших градообразующих элементов, позволяющих влиять на регион. Среди них: центр ЗС военного округа; управление ЗС ЖД; ЗС книжное издательство; региональная газета – это то, что когда-то принадлежало Омску; теперь то, что могло бы оказаться в Омске раньше чем в Новосибирске: Университет, Сибирское отделение Академии наук, Академгородок; Аэропорт международных линий; метро. Кроме этого соперничество городов проявляется на уровне ландшафтов. Новосибирское водохранилище, называемое Обским морем, своеобразная антитеза омскому мифу о «Морском городе». В свою очередь, со стороны омичей подвергается сомнению факт впадения Иртыша в Обь, в качестве доказательства приводится утверждение о якобы большем проценте содержания иртышской воды в Обской губе. Соперничество проявляется в «утечке мозгов», Новосибирск, как и Москва, легко принимает тех омичей, кто не смог реализоваться в своем городе».
Как видим, на данный момент мы имеем противопоставление Омска и Новосибирска на уровне обыденного сознания. И именно это сознание и формирует миф. Мифологическое мышление как отражение самых глубинных процессов сознания масс не может ограничиваться только академическими представлениями. Миф сам по себе существует не только отдельно от индивида. Он может прибывать и отдельно от множества сообществ в целом. Но он всенепременно коренится в сознании народа. То есть «миф» в данном, рассматриваемом случае – это именно то, чем является город для общей, усредненной массы его жителей. Здесь, безусловно, не следует забывать о том, что массы – текучи и подвержены влиянию извне. Однако, в то же время они всегда, при любых обстоятельствах сохраняют свою самобытность. То, что скрывается под слоем официоза, то, о чем все еще говорят на кухнях и в интернет-форумах – есть, и оно изменяется в соответствии с умонастроениями всего общества. Сейчас мы видим, что Новосибирск для омича – это подобие некоего «федерального центра», малая Москва, сочетающая в себе как минусы Столицы, так и ее плюсы. Для Новосибирска же Омск – это глубоко провинциальный, в большинстве случаев, город. На собственном примере помню, как при переезде в Омск коллеги мне говорили: «Что, в Омск? Был я там. Вот видишь этот дом, весь обшарпанный? Так в Омске – все дома такие». В то же время, символичным является то, что именно двум обозначенным выше сибирским городам были посвящены два документальных фильма, наиболее емко и точно отображающие общую «идеологическую базу» каждого из них: «Город, где я…» Алены Олейник.
И Омск, и Новосибирск являются, своего рода, «капитанами» в своей сфере – Новосибирск здесь выступает как административный центр Западно-Сибирского Федерального округа, «город ученых и рабочих». Омск, как территория с более богатой историей, но в силу обстоятельств лишенная своей «столичности» - позиционируется обычно как город «гуманитариев и управленцев». При том, что производственный сектор представлен в обоих городах примерно в равной пропорции (по крайней мере – был представлен, до недавнего времени) с ориентированием на развитие той или иной отрасли.
Однако, чтобы не быть голословным – перейдем к непосредственному анализу каждого из городов более детально.
Новосибирск: «город-станция» Для начала, не лишним будет обозначить здесь некоторые основные моменты столь удивительного явления не только в истории Сибири, но и в общемировой истории вообще, как Новосибирск. «Новосибирск» именно как бренд и понятие.
Бурный рост Новониколаевска, пожар, уничтоживший почти всю его старую, дореволюционную архитектуру, затем – эвакуация в Западную Сибирь большей части заводов и предприятий из Европейской России сделали свое дело. Новосибирск , уже после того, как схлынула волна вынужденных мигрантов и отшумели волны формирования народных движений ХХ века оказался на берегу огромного моря времени, словно какое-то древнее земноводное. Новосибирску, рожденному железной дорогой, нужно было выживать, отращивая новые «органы», приспосабливаясь к среде. По сути, Новосибирск как город «нового тысячелетия», порождение века XIX – железной дороги, стал городом без прошлого.
Конечно, с этим можно поспорить, начав анализировать множественные находки археологов и противопоставляя сторонникам теории молодого города свидетельства относительно наличия древних стоянок на территории Новосибирской области, древности окружающих город сел и всего прочего. Однако, Новосибирск как олицетворение современной Сибири представляет собой именно квинтэссенцию «нового города». И как воплощение данного понятия в архитектуре – и конструктивизм, и использование новейших средств научно-технического прогресса при проектировании первых, наиболее значимых построек, и – эксперименты с Академгородком. Новосибирск – это наследие Советской Сибири. Не знаю уж, случайно или преднамеренно, но статус «столичного» прикрепился к городу именно в следствии его логистических особенностей. Вполне логичным является то, что Новосибирск, ставший одной из крупнейших транспортных развязок на Транссибе, стал и центром притяжения человеческих, финансовых и производственных ресурсов. Мирча Элиаде в своей работе «Оккультизм, колдовство и моды в культуре» дает следующую характеристику относительно «центра города» как некоего мифологического и метафизического объекта:
«В определенном смысле город и его обитатели переносятся на сверхчеловеческий уровень: город уподобляется горе Меру, а его жители становятся «образами» богов. Даже в VIII веке Джайпур был построен по традиционной модели, описанной в «Шильпашастре».
По такому же плану, как и индийские, строились крупные иранские города — они были образами мира (imago mundi). Согласно иранской традиции, вселенная представляет собой колесо с шестью спицами и большим углублением в середине, напоминающим пупок. В текстах говорится, что «Иранская страна» (Airyanam vaejah) является центром и сердцем мира; следовательно, эта страна — самая совершенная. По этой причине Шиз, город, где родился Заратустра, рассматривался как источник царского могущества. Трон Хосрова II был сделан таким образом, что он символизировал вселенную. Иранского царя называли «Ось мира», или «Мировой Столп». Сидя на троне посреди своего дворца, царь, в символическом смысле, находился в центре космического города, Уранополиса».
То есть, говоря более обыденным языком, мы видим, что каждый город имеет в себе некий сакрализированный центр, отвечающей ориентирам той или иной эпохи. В эпоху строительства Новосибирска таким «сакральным ориентиром» была железная дорога. Не случайно Вокзальная Магистраль – связывает центр города именно с Центральным железнодорожным вокзалом, сразу же открываю любому приехавшему вид на Оперный Театр. Железнодорожная станция, сама железная дорога как таковая и является в рассматриваемом случае и «центром», и – «верховным правителем» Новосибирска.
В этом планировочном решении заключена вся сущность Новосибирска, наиболее быстро выросшего в Западной Сибири мегаполиса, как «города-станции». В противовес «городу-саду» Омску. Столичный статус города напрямую зависел в первые моменты его становления именно от железной дороги, от переправки грузов и формирования общей логистической структуры в стране. В то же время, создание необходимой инфраструктуры для обслуживания повлекло за собой бурный рост сопутствующих отрасли, и в конечном итоге мы получили некое «временное, ставшее постоянным». Ни для кого не секрет, что Новосибирск имеет в своей основе именно некое непостоянное, вечно двигающееся состояние. Свойственное всем столичным городам, в которых сосредоточены те или иные принципы развития территории. В этом-то Новосибирск, пожалуй, и похож на Москву, это и определяет его статус как города, которые подобно маяку, притягивает к себе жителей остальных сибирских регионов. Однако, в этом же кроется и беда Новосибирска как искусственно созданного, лишенного основательной исторической базы (здесь мы говорим о некоей «исторической базе» в контексте современного российской цивилизации, а не некоего центра североазиатских палеокультур, как таковой) столичного города. Новосибирск – это временное пристанище для большинства его обитателей, которые в итоге все-таки остаются в нем навсегда. Возможно, причина этого кроется в сравнительной молодости города.
Дело в том, что в той же Москве, несмотря на весь ее бурный рост, существует богатая историческая база. Огромный пласт бытовой, народной «столичности», вырабатывавшийся за долгие столетия становления города как территориального центра, позволяет ему развиваться не только внешне, но и внутренне, по возможности – синтезируя существующее, прошлое и будущее. В то же время – любой город с богатой историей старается дистанцироваться от каких-либо нововведений, «опасаясь» за свою самобытность. То есть – то, что для Москвы является неудобством, весь этот быстрый рост небоскребов, хаотичность застройки, массы приезжих и все прочее, компенсирующееся «федеральностью» города и историческими реалиями в виде и памятников истории и архитектуры, и – выстроенных социальных связей, для Новосибирска является естественным. По сути, Новосибирск – это отдельный квартал окраинной Москвы, какой-то неведомой силой перенесенный в сибирскую лесостепь, посаженый на железнодорожную ветку и оставшийся здесь навеки. Новосибирск – это Москва без Кремля, соборов, темных старых улочек и всего прочего. Новосибирск – это Москва без истории со всеми вытекающими из этого последствиями. Конечно, сто с небольшим лет развития колониального города так же можно считать «историческими», однако они несравнимо менее значимы для общественного сознания, нежели те коренные обычаи и устои, что сохранились еще в сознании переселенцев из исторической части России.
Напрямую из этого, искусственного столичного статуса, который оправдан только лишь территориальным положением и экономическим связями, а формально – больше бы подошел Омску или Томску, вытекает и мировоззрение новосибирцев, общий настрой и формирование внутренней идеологической базы города. Однако, перед тем, как перейти непосредственно к рассмотрению «внутреннего мифа», отметим, что Новосибирск все же является далеко не последним городом на карте Сибири. Это крупный и производственный, и научный центр. То же Обское водохранилищ, тот же Академгородок, то же Кольцово и множественные города-сателлиты формируют представление жителей Новосибирска о городе как о настоящей сибирской столице. Это правильно. Новосибирск является столицей именно современной Сибири – той, которую мы имеем на сегодняшней день, базирующейся на освоении сырьевой базы и транспортировки продукта на Запад. Новосибирск с полным правом может называться культурным центром Сибири если не по качеству , то по крайней мере – по количеству ВУЗов и их значимости среди абитуриентов. Новосибирск все еще продолжает занимать передовые позиции в сфере привлекательности для вложения инвестиций и развитии бизнеса в Сибирском регионе в целом.
До тех пор, пока существует железнодорожное сообщение – Новосибирск как «город-станция» будет существовать, удерживая за собой звание транспортной столицы.
Новосибирец как миф Как я и говорил ранее, Новосибирск – это, своего рода, город-пересечение. Выросший на транспортной развязке, он принимает в себя множество людей, интегрирует идеи и судьбы, переплетает их и создает тем самым некое неповторимое место и время. Новосибирск это, своего рода – «город дверей», пользуясь терминологией «Planescape: Torment», в который ведет множество разнообразных «порталов» из внешнего мира – с Севера, Юга, Востока и Запада. Он же, в свою очередь – выпускает из своих недр человеческие потоки, которые постоянно следуют в разных направлениях. Многие из них возвращаются в Новосибирск, многие – нет. Кто-то непрерывно уезжает и приезжает, ведет полукочевой образ жизни. И во всей этой толчее и многообразии, так, словно ты находишься постоянно в зоне прилета аэропорта «Толмачево», трудно найти самого новосибирца. Точнее – трудно понять, чем же он, в конце концов, отличается от жителя какого-нибудь другого региона, что он собой представляет и как относится к своему городу?
Относительно Новосибирска и отношения к нему самих новосибирцев я уже писал у себя в журнале: http://maaddi.livejournal.com/24845.html, но это не может быть, конечно, единственной точкой зрения на город как таковой. Весь принцип Новосибирска заключен в его динамичности и текучести, которая в то же время является и причиной некоторой его необустроенности, временности и сиюминутности. Резкий контраст с другими сибирскими городами – с Тюменью, Кемерово, Томском, не говоря уже о северных, «газовых» населенных пунктах, таких как Салехард или Ханты-Мансийск, актуализируется здесь в некоторой самоорганизации из кажущегося хаоса. Так ртуть собирается в шарики на ровной поверхности. Главный принцип Новосибирска – это множественность горизонтальных связей, их одноуровневость и кажущаяся многомерность на уровне плоскости – и территориально, и административно, и экономически. Улица Планировочная, пересекающая сама себя, является олицетворением города как такового. Конечно, хаотичность города еще больше усугубилась в 90-е, с крахом плановой экономики и созданием новых, более запутанных связей как внутри Новосибирска, так и во внешним мире. Это не могло не сказаться на сознании новосибирца, на его поведении и отношении к этому самому «внешнему миру», который отделен от остальных, сколько-нибудь значимых для новосибирца культурных и общественных центров-городов (а новосибирец почему-то причисляет к ним только Москву и Санкт-Петербург), многими тысячами километров то ли непролазной тайги, то ли степей. Житель Новосибирска, ориентируясь на внутрироссийские рейтинги, непременно причисляет себя к числу жителей «столицы», что не мудрено – по результатам последней переписи населения Новосибирск занимает третье место по численности населения в России, и первое – в Сибири.
Не будем сейчас заострять внимание на том, что является следствием этой странной «изоляции», к чему ведут попытки выстроить очередную «маленькую Европу» теперь уже на просторах Евразии, и всему прочему. Новосибирск, а равно – и его среднестатистический обитатель – это закономерное продолжение и порождение современной культуры. При том, что он, этот мифический новосибирец, в большинстве своем не знает истории родного города, он и не стремится ее узнать, привычно вливаясь в общую серую массу некоего «общества потребления». При этом он остается уверен, что именно Новосибирск как таковой является центром Сибири, забывая о том, что статус «центра» Новосибирску придает именно его геополитическое положение и окружение: короля делает свита. Знаменитая часовня на Красном Проспекте уже давно перестала быть «пупом земли» для России, потеряв свой статус центра страны, но многие до сих пор уверены в том, то она – и есть центр, а те, кто утверждают обратное – просто клевещут на город и его жителей. Однако, не стоит винить новосибирца за столь недальновидные и странные мысли: на самом деле никакого «новосибирца» в историческом аспекте нет, точно так же, как нет никакого «исторического» Новосибирска. Новосибирец – это такой же миф, как и сам Новосибирск современности.
Дело в том, что Новосибирск имеет в себе два ключевых, общих для любого другого мегаполиса, отличия от сравнительно небольшого, тихого Омска, и одно – совершенно уникальное. Первое, свойственное любому крупному городу, и Омску в том числе – это неоднородность, фрагментарность распределения населения по территории. Не секрет, что любой город на определенном этапе своего развития начинает формировать определенного рода социумы внутри своих районов: население «Снегирей» резко отличается от населения Центрального района, ютящегося в пределах Площади Ленина. Этот процесс так же усиливается естественными причинами фрагментарности восприятия города человеком. Большей части населения трудно представить (да и не нужно, по большому счету) всю городскую структуру в целом. Декларативное название – «новосибирец», на самом деле, служит для общего обозначения всех индивидов, проживающих на территории города. Количество же людей в Новосибирске, порядка полутора миллионов только лишь по официальным данным, само по себе предполагает образование некоторых «районных землячеств» с той или иной структурой, внутренними установками, видением жизни, со своими правилами поведения и уровнем культурных ориентиров. Второй особенностью Новосибирска как мегаполиса является высокая степень мигрантов не только из Новосибирской и прилегающих областей, но и из ближнего зарубежья. Третий же фактор, не позволяющий говорить о «новосибирце» как о единице самобытности в оценке территориальной принадлежности – это все та же молодость города. Рассматривая меня самого, например, можно сказать, что мой отец в свое время – приехал в Новосибирск из Горо-Алтайска, предки по дедовской линии были выходцами из Тверской области, в свое время переселенными, еще XVII веке, в Ордынку, а по бабушкиной линии – теми же переселенцами, но уже из Ртищева, что на юге России. Средний возраст поколения – порядка 25-30 лет. Исходя из возраста города, можно с уверенностью предположить, что коренных новосибирцев как таковых в городе, то есть жителей его в третьем поколении не так уж и много именно в силу того, что «критическая масса» не смогла пока что еще накопиться во времени. Те же переселенцы из оккупированных фашистами территорий во время Второй Мировой, те же «неместные» научные сотрудники Академгородка – являются, по сути, не коренными жителями Сибири, а мигрантами из Европейской части России. Даже в настоящее время, еще в бытность моего обучения в академии, многие из мох сокурсников, приехавших из других регионов, с уверенностью заявляли, что к себе на историческую родину они возвращаться не намерены. В этом то и заключается принцип Новосибирска – в применении на практики того самого принципа «мульткультуризма», интеграции в общество и приложении труда в новых условиях, о которых все сейчас так ожесточенно спорят и которые появились в Сибири еще за долго до того, как эти самые принципы были озвучены широкой мировой общественностью.
Хорошо это или плохо, то, что «новосибирец» - это не историческая принадлежность, не приверженность тем или иным традиционным ценностям поколений, а скорее – «право рождения» или даже проживания: как приехал в Новосибирск, так новосибирцем и стал? Мне кажется, этот вопрос, по большему счету, бессмысленный. Он относится к разряду вопросов: «А правда ли, что в сторону «Родников» и «Снегирей» не планируют построить метро, потому как все пространство от «Сухого лога» до НЗХК занимают подземные секретные заводы?» или «А правда, что ученые Академгородка давно уже добыли несколько килограмм антивещества и не знают как его предъявить миру?». Это – данность, пусть и обусловленная всей бедовостью нашего современного общества и общей системой развития страны в целом. Сейчас мы имеем то, что сложилось в результате различных обстоятельств. Мы имеем огромный сибирский город, наполненный совершенно разношерстным населением, с гордостью именующим себя «новосибирцами». Новосибирск как вечно живой, подвижный город создал совершенно особый тип людей, ориентированных на непрерывное развитие, пусть и на сравнительно короткое время. В то же время, этот тип человека резко отличается от москвичей, еще в большей части своей являющихся «понаехавшими». Многие становятся новосибирцами только на время проживания в этом городе. Но и в последствии, оставаясь в нем, или же – его покинув, они так и остаются новосибирцами в глубине души. Новосибирец – это миф, порожденный городом, базирующимся на мифах новейшего времени, и именно этом аспекте он уникален и не повторим, точно так же, как и житель любого другого города.
Омск: «цветущая крепость» Теперь скажем несколько слов об Омске. Если Новосибирск, как мы установили – динамичен по своей природе, целиком нацелен на развитие вовне благодаря хотя бы тому, что образовался он – только лишь благодаря «движению» как таковому, то Омск – статичен. Начало города – заключено в крепости, призванной защищать российские рубежи. Так же защищает он и рубежи цивилизационные – аграрные, земледельческие от казахстанских суховеев. Идея организации «города-сада» в столь засушливых и порой просто непригодных для земледелия местах, с капризным Иртышем, но – не по-сибирски частыми солнечными днями году, превращает Омск в некий заградительный «оберег» на пути разрушительных сил природы. Все это заведомо определяет судьбу Омска как такового – постоянство, стабильность, отсутствие динамического и слишком быстрого развития вовне, однако – создание внутренней, независимой структуры в самом себе благодаря «враждебному» окружению. Омск выступает как колония в колонии, самый южный рубеж цивилизации на границы terra incognita.
В качестве характеристики Омска приведен не ставшие хрестоматийными слова Достоевского про «пыльный городишко», а обратимся к более поздним материалам – к дневнику Николая Васильевича Устрялова, одного из членов кадетского движения, в декабре 1918 года оказавшемуся в Омске:
«Сам по себе Омск занятен, особенно по населению. Сплошь типично столичные физиономии, столичное оживление. На каждом шагу - или бывшие люди царских времен, или падучие знаменитости революционной эпохи. И грустно становится, когда смотришь на них, заброшенных злою судьбой в это сибирское захолустье: - нет, увы, это не новая Россия, это не будущее. Это - отживший старый мир, и ему не торжествовать победу. Грустно.
Это не авангард обновленной государственности, это арьергард уходящего в вечность прошлого. Нужно побывать в обеденные часы в зале ресторана "Россия", чтобы почувствовать это живо и осязательно...
Понимаешь, сознаешь, ощущаешь все это, - и все же не оторвешься от круга уходящей жизни, ибо в ней - корни и души, и тела... С ней умереть, с ней уйти... Ужели, в самом деле, так? Странно... Но во всяком случае, - ave vita nona, morituri te salutant…»
Изменилось ли что-то с того времени? Думаю, что нет, Омск словно застрял в каком-то безвременье, после крушения советских идеалов – снова попав в яму бывшей «столичности» - производственной, административной и общественной, свернуло время вокруг себя, завис в некотором своем пространстве, как некий «степной город». На время СССР – он как бы вынырнул из желтоватого тумана забытья, став при этом, однако, «закрытым населенным пунктом». А потом – снова провалился в бездны окраинного существования. Если в отношении Новосибирска мы говорили уже о «городе дверей», Сигиле из «Planescape: Torment», то Омск, прибегая к новым мифологемам современности – это степной город из «Мор. Утопия». Это сходство дополняется и «клановостью» внутри городской администрации, и единственным по сути градообразующее предприятие – Нефтезавод, своеобразным «Ульем» и «Проектом Быки» одновременно, и близостью казахстанской границы, обеспечивающая непрерывное снабжение города различными экзотическими ингредиентами. Тем более, что и в обозначенном, виртуальном городе – особое внимание уделялось театру, а Омск – вечный номинант, а порой – и владелец «Золотой маски», самой престижной российской театральной премии.
Статичность, интровертность Омска определяется самим его статусом как оплота Российской Империи на ее юго-восточных рубежах. Омская крепость на самом деле является воротами из Азии в Россию, отправной точкой в путешествии на неизведанный Восток. В советское время – сердце переработки западносибирской нефти, Омск, как уже было отмечено выше, становится закрытым городом. Внутренние, ориентированные на «своего» потребителя производства – все эти стиральные порошки, сгущенка и шины, но в то же время – и крупные заводы тяжелого машиностроения, позволяют жителям городов возродить столичные амбиции, но теперь уже – в другом, индустриальном аспекте. Частичная, а порой – и полная независимость Омска от ряда внешних ресурсов, богатая интеллектуальная база, развитая инфраструктура и внедрение новаторских идей в строительстве (вспомним тот же «Торговый центр» и забудем того же Каримова) действительно, позволяют так считать. Однако, в новых экономических реалиях именно Новосибирск, а не Омск оказался более востребован и инвесторами, и «федералами». Не будем сейчас распространяться о том, почему так произошло. Это тема для отдельного разговора. Просто констатируем как факт – индустриальный Омск остался в прошлом. Тем более, что оставшиеся предприятия (а порой – и новые, только строящиеся) – регистрируются не на омской земле, а в федеральных центрах. Что лишний раз подтверждает провинциальность города в глазах «внешнего наблюдателя».
Для самого же омича город по-прежнему остается бывшей столицей. Видимо, причиной тому является именно богатая история города – тот же Врубель, тот же Достоевский, расшифровка «О.М.С.К» как «отдаленное место ссылки каторжников», романтизация речных путей города и все прочее… Омск сам по себе становится противовесом быстро растущему, молодому и динамичному Новосибирску именно своей исторической базой. Именно – наличием «коренного», если это возможно в отношении сибирских городов, населения. Структура общества Омска отличается от новосибирской большей замкнутостью и более строгой иерархичностью. Несмотря на сравнительно большое население, дифференциация на фрагментарный структуры в Омске не столь заметна. Конечно, существует некая закрытость внутри «районных» сообществ, однако город, в целом более компактный, нежели Новосибирск – воспринимается легче. Возможно, этому способствует большая пропорциональность большей части зданий Омска: сознание человека лучше приспособлено именно к этим, «очеловеченным» пропорциям. В то же время, более развитая историческая топонимика, более «раскрученное» культурное наследие, интегрированное в бытовой ход жизни омича (Тарские ворота, Тобольские ворота, Любинский проспект и т.п.) позволяют человеку почувствовать свою связь с городом. Возможно, именно в связи с некоторым остракизмом Омска от центра, с его статусом «ссыльности» он и стал со временем городом для людей, по возможности обустроивших свой скромный быт в южносибирских степях. Новосибирск же, как это не парадоксально звучит – вещь в себе, город ради города, несмотря на всю свою ориентированность на внешние связи и объекты. То есть в итоге мы видим, что ситуация становится до абсурда забавной. Омск, как город, направленный «вовнутрь» - в итоге становится местом обитания человека, подчиняется его желаниям и потребностям (несмотря на то, что экология в городе оставляет желать много лучшего). Новосибирск же, несмотря на свой кажущийся внутренний комфорт, как и большинство «столичных» городов, использует индивида как дополнение к своей структуре, как один из множества винтиков в машине под названием «город». Вполне возможно, что причина подобных различий кроется именно в размере городов, в особенностях их инфраструктуре ми в конечном счете – в их статусе. Возможно – в исторической принадлежности к той или иной эпохе основания.
Теперь, завершая разговор об Омске, остановимся еще на одной из его мифологических особенностей – на «городе-саде». Сейчас не имеет смысла подробно останавливаться на самой концепции малых городов и их спутников, получившей особое распространение в начале ХХ века. Нет смысла говорить о перестройке Омска и воплощение этих идей в жизнь. Не стоит говорить и о том, что в итоге все эти идеи – вылились в голую, выложенную плиткой площадку перед Тобольскими воротами, в самом историческом центре города: так коммерция победила здравый смысл и любовь к людям. Всем этим вопросам посвящено множество других, более глубоких работ. Заметим только лишь, что «сад» сам по себе – подразумевает статическое развитие территории и ее отделение от чего-то не обустроенного. Сад – это окультуривание ранее «ничейного» пространства.. Омску это понятие подошло лучше всего. Постепенное, поступательное развитие с отделением организованного пространства от внешнего хауса, но в то же время – с четким осознанием этих, «внешних», земель, принятием их законов и изменением под их давлением. «Сад» - очень близок к «лесу», то есть категориально стоит именно на границе двух понятий и типологий ландшафтов. Относительно Омска понятие степи и «сада-леса» даже более актуально, чем для Новосибирска потому, что древесные насаждения в Омске, по большому счету – заведомо искусственные. И от этого – более ценные.. В рассматриваемом нами случае – это противопоставление усиливается степным характером окружения города и – «садом» как синонимом цивилизованности. Неслучайно Полежаев, вечный омский губернатор, стал хтоническим символом казахстанских степей, принесшим с собой ветер и лишивший город, по мнению омичей, большей части растительности.
В заключении мы еще раз укажем на основные отличия Омска от других городов рассматриваемого региона. Во-первых – это статус бывшей, пусть и кратковременной, столицы России (в то время, как Новосибирск декларативно обозначается только лишь как «столица Сибири»). Далее - большое количество еще дореволюционной интеллигенции и чиновничьего аппарата. Затем, в противовес тому же динамичному Новосибирску, как губка – впитывающему в себя все внешнее, Омск по прежнему подчинен системе внутреннего баланса и сопротивления окружающей среде – от песчаных бурь до «казахской оккупации», москвичей или новосибирцев. Надо думать, это связано не только со снижением статуса города как железнодорожной станции с появлением Новониколавеска.
Таким образом Омск с его идеями создания оазисов в горячей южносибирской степи и защитными функциями города – может позволить, действительно, назвать Омск – «цветущей крепостью», стойко держащей оборону от всего нового, а следовательно, по мнению «Омска», негативного – по сегодняшний день: вспомним хотя бы легендарное строительство омского метро, существующее вне времени и пространства.
«Омич похож на мрачного сома: рыба темных глубин…» Теперь, установив ориентированность Омска, пусть и внутреннюю, глубинную, на традиционность и даже некоторую инертность, напрямую вытекающую из его статуса города-крепости, мы можем перейти к краткому анализу образа омича как жителя этого странного города. И здесь мы видим непосредственное преимущество жителя Омска перед новосибирцем. Хотя бы в аспекте того, что омич все-таки есть как это культурная единица во времени и пространстве. Истерия города позволила образоваться именно коренным его жителям. Даже с исторической точки зрения. Однако уже на следующем этапе, попытавшись проанализировать этого самого «омича» как такового, мы сталкиваемся с некоторой амбивалентностью, возникшей в современном сознании.
Первый аспект, наиболее интересный для нас – это формирование общественного мнения об Омске и его обитателях. Исходя из личного опыта общения с жителями северо-западного и центрального федерального округов, приходится с горечью признать, что большая часть людей ничего не знает про Омск и его жителей, путает его с Томском и предполагает, что находится рассматриваемый нами город «где-то очень далеко на Севере». Вполне естественной реакцией на это становится, пусть и намеренно «форсируемая», концепция Омска как некоего странного места, противопоставляемого обыденности и нормальности (что резко контрастирует с обозначенной выше концепцией Омска как защитного барьера на пути сил хаоса-степи в реальной жизни). В конце концов – это не самый плохой вариант для сибирского города, по крайней мере – в аспекте информатизации общества. Вот что можно прочитать об Омске на одной свободной интернет-энциклопедии:
«В Омске царит хаос, он не подчиняется времени, а его обитатели мало похожи на живых существ (кроме Омской птицы), что очень похоже на Варп из Warhammer 40K».
http://lurkmore.ru/%D0%9E%D0%BC%D0%B8%D1%87-%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D1%83%D1%91%D0%B1%D0%BE%D0%BA
Здесь же мы видим образ «маскота Омска» - его символ, персонифицирующий эти неведомые, мифологические силы – «Омскую Птицу», Winged Doom (Омская ворона, Птица-омич, Lil' Bird of Doom, Вингедум):
«…Winged Doom вне логики, геометрии и измерительной линейки — она то человеческого роста, то пьёт чаи за гигантским столом над городскими домами».
Этот персонаж напрямую связан с омичем как обреченной на вечное скитание в некоем «Бардо» тибетцев заблудшим духом. Птица же в данном аспекте – выступает равновременно и как проводник, и как смотритель, и как воплощение этого самого «межмирья». То есть в интернет-мифологии омич как таковой – не существует категориально, растворяясь в окружающем его пространстве первородного хаоса-Омска. Что так же разительно контрастирует с принятой ранее гипотезой о том, что именно омич в отношении новосибирца – является более «реальным». Однако, здесь в дело вступают именно моменты относительно уровней реальности как таковых – то есть, для жителя европейской части России Омск, омич и вся Сибирь в целом – являются менее реальными, чем скажем – Интернет или же – «анонимный имеджборд». Так что в этом аспекте виртуальный «Омск» и виртуальный «омич», как и «Омская Птица» – являются стражами порога, отделяющими реальность от «не-реальности». И в этом-то и заключается то соприкосновение современной мифологии, формируемой интернет-сообществом, и – «мифологии реальной», то есть – фактического статуса Омска как «хранителя ворот Степи».
Сам же омич реальности, безусловно, не является какой-то инфернальной тенью, а представляет собой вполне конкретного человека. Омск, несмотря на свою кажущуюся провинциальность, тем ни менее, имеет богатую структуру ВУЗов, свою культуру «рабочих поселков», давние традиции «речников» и тому подобные локальные субкультуры. В то же время, относительная близость Тюмени и Новосибирска не могли не сказаться на общем уровне жизни в городе, а равно – и на составе его населения. Большая часть людей – покидает Омск при первой возможности, уверенно повторяя идеи (в чем-то, безусловно, верные) относительно «плохой экологии». В то же время, наблюдается и обратный процесс – например, маятниковая миграция из депрессивных регионов Казахстана, или же – из мелких населенных пунктов Омской области. Большой приток неординарных личностей связан с мифологизацией северной части Омской области – то же Окунево, и вытекающие из него псевдоисторические, нью-эйджевские культы создают если не экономическую, то – культурную и эмоциональную базу для развития некоего подобия «ассимиляционного туризма» в Омске. Правда, довольно слабо поддерживаемого властями.
В то же время, средний житель Омска обладает перед тем же новосибирцем – и рядом черт, которые не позволяют ему в должной мере интегрироваться в меняющееся общество. Безусловно, здесь речь может идти только лишь о некоем «усредненном омиче», однако заметна – некоторая инертность, вырабатывавшаяся, надо думать, в следствии длительной «изоляции» Омска как закрытого города. В то же время, эта «закрытость» - становится в ряде случаев синонимом «элитарности», когда речь заходит о каких-то социальных связях на горизонтальных и вертикальных общественных направлениях. Проще говоря, наличие довольно большого количества «закрытых заводов» позволили части номенклатуры «старой школы» выстроить довольно тесные связи с номенклатурой – на федеральном уровне. Так же немаловажными являются традиции преемственности в силовых структурах и связь Омска с нефтедобывающими компаниями.
На фоне всего этого житель города, чувствующий на себе постоянное, неослабевающее давление сильных мира сего (в качестве примера возьмем общественное омское телевидение или радио), автоматически становится менее активным, чем тот же новосибирец или тюменец, больше ориентирован на внутреннее, старается сдерживать в себе недовольство или радость. Нельзя сказать, что омич – менее эмоционален, нежели новосибирец. Отнюдь, в чем-то он, возможно, чувствует некоторые вещи острее и реагирует на них – в более яркой форме, однако – происходит это или в глубине души, или – на кухне, при закрытых дверях.
Возможно, причиной этой инертности является сам город – более тихий, небольшой по сравнению с Новосибирском, более провинциальный и спокойный. Однако, в силу своей «спокойности», подчас граничащим с застоем, Омск не позволяет наиболее активным жителям – реализоваться в необходимых им направлениях, что и приводит к двум основным вариантам – такие, активные, люди либо покидают город, либо – погружаются в то самое «пространство Winged Doom», варп, о котором было сказано выше.
Два города – 2 Итак, вот мы и завершили наш краткий обзор двух городов Сибирского региона – Омска и Новосибирска. Подведем итоги.
Новосибирск – динамичней, молодой город. Динамичность его определяется как историческими реалиями и самой спецификой его возникновения, так и общей внутренней политикой в стране. Новосибирск является не столько «Столицей Сибири», сколько – «Столицей» как таковой для среднего новосибирца. Статус города устанавливается официальной властью. Именно по этой причине пресловутый «городовичек» - является, скорее, не внутренним, глубинным символом города, а – символом, приведенным извне. Культ «железнодорожной станции», сосредоточение управляющих сил именно в Новосибирске позволяет ему быть центром инвестирования для сторонних резидентов. Как следствие – бурный росит города как такового. Да, рост – во многом базирующийся только лишь на сиюминутной выгоде, лишенный логики и смысла, однако именно этот «рост» - и является основной отличительной чертой эпохи. Новосибирск нацелен на будущее, однако на будущее не производящее, а – логистическое и торговое. По сути, именно Новосибирск, не считая Томска, больше других город региона ассоциируется со словом «инновационный». Однако, эта сиюминутность имеет и ряд негативных моментов, помимо – положительного «экономического климата». И заключаются они – именно во временности города, ставшей постоянной. Новосибирск остается все той же «большой деревней», что и сто с лишним лет назад, пусть и опутанной проводами, получившей метро и более-менее стабильно развивающейся, выживающей в суровых условиях новых экономических отношений. Примером этого может служить отношение к памятникам истории архитектуры в городе, общий психоэмоциональный климат, уровень самосознания «новосибирца». Того новосибирца, которого, как мы выяснили, нет , и который – является искусственно созданным мифом.
Омск же, в аппозицию реальному, «экономически развитому» Новосибирску – является мифом сам по себе. Если омич как человек – существует, воплощая в себе все те поколения своих предков, что обитали в городе, то самого города в понимании, к примеру 70-х – 80-х годов ХХ века – уже нет. Только лишь «Торговый центр» стоит как символ ушедшей эпохи. Омск – ориентирован именно на сохранение, интроверте и закрыт – хотя бы в сознании своих обитателей. В непонимании этого и кроется ошибка большинства имиджмейкеров, пытающихся выстроить бренд города на реалиях сегодняшнего времени. Омск живет прошлым, растворенный в мифе о самом себе. Близость границы – позволяет по настоящему смешиваться культурам. Богатство и разнообразие «старой интеллигенции» - позволяет все еще саморганизовываться тем или иным глубинным интеллектуальным течениям, которые исчезают, не добравшись до широких масс. Приверженность «старым традициям», вне зависимости от того, что это за традиции – «имперские», времен СССР или же – «газово-нефтяные», сохраняются в городе, словно в каком-то статическом вневеременном поле. И именно в этом-то и заключается особенность Омска. В то же время, другое существование для города, находящегося в некоторой «сумеречной зоне» - и не возможно, так как только в этом пограничье соблюдается его аутентичность.
Именно в этом, видимо, и заключается извечное противостояние Омска и Новосибирска. Оно гораздо глубже, чем хочется видеть ряду исследователей. Оно, по сути, находится на глубинном уровне, обозначено историей развитием самих городов. Если Омск, пройдя стадии становления и бурного развития, в конечном итоге получил полноценное урбанистическое имаго в виде сложившейся структуры, пусть это и случилось – во многом благодаря факторам извне, то Новосибирск – наоборот, этой стадии «полноценного города» не может по определению. Новосибирск – нацелен в будущее, вне зависимости от того, каким оно будет. Омск – нацелен на сохранение существующего и защиту накопленного. Новосибирск – так же является внешним и априори – «негативным» для Омска, точно так же, как Омск – является чем-то «историческим» (в контексте Новосибирска – «ненужным») для Города-на-Оби.
Вполне резонно, что это противостояние, уравновешивающее одно – другое, сказывается на жителях городов, постоянно кочующих из одного в другой по тем или иным причинам: меняющим работу, меняющим жилье или просто – место проживания. Однако, как это ни парадоксально звучит, Омск и Новосибирск, эти два антипода – являются частью одной, выстроенной почти что за сто лет, системы, в которой они сосуществуют и будут сосуществовать до тех пор, пока они есть: как Верхний и Нижний миры в шаманской культуре, между которыми – «средняя земля», электричка повышенной комфортности, отбывающая из Омска в 15-00, и оказывающийся в 22-00 уже в Новосибирске… Вот только где тут верх и низ?
Конечно, сейчас можно было бы сказать о том, что «Новосибирск – для динамичных, а Омск – для более уравновешенных», однако эти слова, по большому счету – лишние. Здесь, безусловно, не было сказано о ряде особенностей городов – тема новосибирских подземелий, омских памятников, «Нефтяников» и «Шлюзов» - не были раскрыты. Ничего не было сказано об особенностях менталитета жителей Академгородка и специфики работы Каримаова как архитектора, не прозвучали легенды о «Хитром рынке» и скелетах, лежащих в подвалах сталинских домов в Новосибирске… Не сказано – много о чем. Однако, надо думать – каждый, проанализировав текст, сможет сделать для себя выводы и о будущем двух рассмотренных городов, и о судьбе большей части Сибирских городов в целом. А также – относительно общих тенденций в стране.
Источник: http://sibirnet.ru/node/152 |
ОМСКИЙ КЛУБ